Аркадия, младшего брата, дома ласково звали Арочкой. Он был любимцем в семье и кумиром окрестных ребятишек. Аркаша хорошо пел, подыгрывая себе на балалайке, зажигательно плясал вприсядку, был веселый, озорной, заводила в играх и душа общества. Он имел незлобивый нрав и повышенное чувство справедливости. Друзья это чувствовали и со всеми вопросами, спорами и защитой шли к нему. Он мирил спорщиков, вразумлял драчунов, защищал обиженных. Если Аркашка видел женщину или старика с тяжелой ношей, он обязательно спешил на помощь. "Он был слишком человечен и умел любить”, - говорила моя мама, вспоминая любимого брата.
Аркашка был одним из первых в городе пионеров. Ему поручили быть горнистом. Каждое утро в 7 часов в любое время года и любую погоду выходил он с горном на улицу и трубил подъем. Маленький пионер свято верил в грядущее светлое будущее.
Аркадий пережил смерть матери особенно остро. Однажды родным сообщили, что мальчик пропускает занятия в школе. Те очень удивились, поскольку каждое утро Аркаша исправно уходил из дома, захватив сумку с тетрадями. Сестра Дуся решила тихонько проследить за ним. Выйдя из дома, мальчик прямиком направился на кладбище к могиле матери. Насилу она увела плачущего Аркашу с этого печального места. Вскоре он тяжело заболел. Жили очень тесно и скученно, поэтому положили больного за печку, чтобы не заразились другие. Только к весне Аркаше стало лучше, но в учёбе он безнадёжно отстал и остался на второй год. Оканчивал семилетку он вместе с Соней, работая вечерами на стройке.
Аркадий вырос в коренастого крепыша среднего роста с густой копной курчавых, словно каракуль, светлых волос. В 30-х годах ему, как передовому рабочему, дали комнату. Зная, как Соне трудно учиться, он пошёл к ней в общежитие техникума и предложил переехать к нему. Подумав, Соня отказалась. Комната была на другом конце города, а у неё не было ни тёплой одежды, ни обуви. Кроме того, она посчитала, что когда Аркаша жениться, она окажется лишней. Вскоре Аркадий действительно собрался жениться, но нелепое событие обернулось трагедией и расстроило его планы.
Как-то перед самой войной Аркадий возвращался с работы. Было тепло, и в воздухе витал дразнящий аромат свежеиспеченных куличей. Он уже ощущал вкус предстоящей пасхальной трапезы, как вдруг услышал призыв о помощи – хулиганы избивали его приятеля. Пройти мимо он не мог и бросился спасать. Подоспевшая милиция задержала всех участников драки. Судила печально известная "тройка" без расследования, без опроса свидетелей и адвоката. Соседи толпой ходили защищать Аркадия, но их никто слушать не стал, а самым громогласным пригрозили арестом. Аркадий получил "детский " срок три года. Отбывал он его на лесоповале в Веpхотуpье. Там и застала война.
Глафира
Любимая Сонина сестра Глафира, которую домашние звали Клавой, днем работала на стройке, а вечерами спешила на курсы счетоводов, потом бухгалтеров. Успевала еще участвовать в концертах агитационной бригады под названием "Cиние блузы". Особенно большим успехом у слушателей пользовалась песня, где были такие слова: ”Мы синеблузники, мы профсоюзники, мы не уланы-молодцы. Мы только гайки всемирной спайки одной трудящейся семьи”. Исполнялась она на мотив известной песни ”Мы кузнецы”. В дальнейшем, до самой пенсии Глафира Николаевна работала главным бухгалтером одного из крупных трестов Свердловска.
В 1930 году Клава вышла замуж, но счастье было недолгим. Осенью 1934 года на всех заборах расклеили списки лишённых права голоса, в которых были её муж Константин и брат Николай. Муж за то, что его давно умерший отец держал когда-то ветеринарную лечебницу, а Николая посчитали из-за его благородной внешности и красивого почерка бывшим царским офицером. После долгих хождений по инстанциям, Николаю удалось доказать рабоче-крестьянское происхождение, а Константину не повезло. Лишенцы, как правило, теряли работу. Людям с клеймом изгоя и их близким грозил арест. Супруги решили временно расстаться, опасаясь за будущее маленького сына Юры. Думали ненадолго, оказалось навсегда...
Замуж вторично Глафира выйти не решилась, не смотря на множество претендентов на её руку. Вырастила сына одна. Жизненные испытания сделали её суровой, неулыбчивой. Мне она казалась излишне строгой, и в детстве я побаивалась её.
Лишь однажды я с удивлением увидела, какая она может быть весёлая, обаятельная, как прекрасно поёт и танцует. В середине 50-х годов она несколько дней гостила у нас в Нижнем Тагиле. Были майские праздники, и мы пошли все вместе в гости к друзьям моих родителей Медведевым. Глава семьи Николай Ильич, энергичный и душевный человек, весь вечер развлекал гостей мастерской игрой на аккордеоне, гитаре, мандолине, и вечно хмурая Глафира вдруг заулыбалась, расцвела, запела и весь вечер танцевала, очаровав всех гостей.
До пожилых лет тётя Клава оставалась моложавой, белокожей и стройной, как девушка, но летом 1972 года на даче с ней неожиданно случился инсульт. Не смотря на все усилия врачей и родных, осенью она умерла, прожив на свете 65 лет.
Галина
О жизни старшей маминой сестры Галины мне известно мало. Она рано покинула отчий дом и в 20-х годах вместе с мужем и маленькой дочкой Леночкой жила где-то на юге. Я впервые увидела её в начале 50-х годов, когда она уже овдовела. Это была стройная пожилая женщина со следами былой красоты. Жили они с семьёй дочери в уютном собственном двухэтажном доме на берегу пруда в районе нынешнего театра драмы. Во дворе бегал очаровательный беленький пёсик Дэзик какой-то редкой породы.
Раза три тётя Галя по нескольку дней гостила у нас в Нижнем Тагиле, поразив всех своими кулинарными талантами. Особенно запомнились её тортики. Так в те времена в нашем окружении никто стряпать не умел.
Однажды в каникулы я, уже учась в институте, гостила у тёти Гали, и она показала мне письма, которые на протяжении нескольких последних лет писал ей некий поклонник, ухаживания которого она отвергла. Письма эти поразили меня изысканным слогом и нежными чувствами, сквозившими в каждой фразе. Я была потрясена. Мне таких писем ни до, ни после никто не писал. Я тогда по молодости считала, что у пожилых людей не может быть никаких романтических чувств, и была несказанно удивлена, узнав обратное. Мне было непонятно, как такую преданную любовь можно отвергнуть, но тётя Галя всецело посвятила себя семье дочери. Вначале она нянчила внуков, затем правнуков.
Последние годы она стала панически бояться переходить улицу, как будто предчувствовала свою смерть. Так и случилось. Какой-то лихач сбил её на перекрёстке, и она вскоре умерла. Ей было 87 лет.
Герои и жертвы
Николай, старший брат, был строителем, как и отец. Начинал рабочим, затем мастером и прорабом, заочно учился в техникуме. В Свердловске он строил гостиницу "Центральная", "Дом промышленности", баню на улице Куйбышева, комплекс жилых домов на углу улиц Ленина и Московской и многие другие здания. В сентябре 1937 года он был арестован, а 3 ноября расстрелян по нелепому обвинению. Ему вменяли то, что в его доме отсутствовали портреты вождей, а встречи с друзьями после получки посчитали контрреволюционными сборищами. Вдова Николая, Лилия Альбертовна, молодая, красивая и ранее совершенно здоровая женщина, умерла через несколько лет от язвы желудка, болезни вызванной неутешным горем и плохим питанием. Две малолетние дочери Идочка и Риточка росли круглыми сиротами с клеймом детей врага народа. Некоторые родственники боялись с ними общаться.
Средний брат Василий был человеком редкого обаяния и мастером на все руки. Он умел всё - от самого сложного ремонта до пошива париков и театральных костюмов. Однажды, приехав к сестре Соне в Нижний Тагил, он играючи сделал ремонт в их квартире, всё постирал, перегладил и даже кому-то что-то сшил, чем совершенно очаровал и скупую на похвалу Сонину свекровь, и обеих золовок, и всех Сониных подружек
После армии Васю направили служить в НКВД, но когда началась волна репрессий, его уволили оттуда с ”волчьим билетом”, потому что он не желал участвовать в этом беззаконии. Удивительно, как он остался на свободе! Вася к тому времени был уже женат на подружке сестры Глафиры, симпатичной и скромной тёмноволосой девушке. Семью надо было кормить, но его долгое время нигде не брали на работу. Он перебивался случайными заработками. Лишь когда в НКВД к власти пришёл ”либеральный” Берия, и на короткое время репрессии пошли на убыль, Васе удалось устроиться уполномоченным в заготовительную контору.
Вася геройски погиб на Пулковских высотах, защищая Ленинград. Узнав о его гибели, Соня так плакала, что временно потеряла зрение. Судя по письму фронтовых товарищей, Василий был похоронен у деревни Бабино. В 50-х годах Соня с семьёй ездила в Ленинград, искала ту деревню, чтобы почтить память брата. Обойдя все окрестности, мы узнали, что деревня Бабино была стёрта с лица земли. На её месте мы увидели гладкое, как в Европе, шоссе, уходящее за горизонт.
Однажды, уже в 60-х годах, в канун Дня Победы Соня случайно разговорились на улице с пожилым фронтовиком. В разговоре он вспомнил своего закадычного армейского друга: "Я служил с ним в начале 30-х в Кремлевской охране. Больше таких светлых людей я в жизни не встречал. Да сейчас таких и нет! Жаль, что он погиб. Война унесла самых лучших из нас. Его звали Вася Тимофеев”. "Вася Тимофеев был моим братом”, - в волнении воскликнула Соня, а придя домой, долго плакала, вспоминая короткую жизнь Василия.
Заключённый Аркадий Тимофеев, узнав о гибели брата, попросился на фронт. Он попал в штрафную роту и так храбро там воевал, что ему, штрафнику, доверили сопроводить раненого командира в тыловой госпиталь. Эшелон несколько часов стоял в Свердловске, и Аркадий успел повидать сестру Дусю и маленькую дочь Галю, которую дочери расстрелянного брата Николая спешно привели из садика. Жену Лиду с работы не отпустили. Аркадий долго обнимал Галю, не скрывая слёз, затем перевязал её платьице ремнём и спустил за пазуху гостинцы. Это была последняя встреча отца и дочери.
Их штрафной батальон бросили в Сталинградскую "мясорубку". Похоронки не было. Соня несколько раз посылала запросы, и ей каждый раз отвечали, что Аркадий Тимофеев был ранен и отправлен в эвакогоспиталь. Следы этого госпиталя затерялись в череде неисчислимых бедствий, порождённых войной. Одно время ходили слухи, что Аркадий жив, но сильно искалечен. Найти его так никто и не смог.
Соня до самой смерти оплакивала безвременную гибель всех своих братьев, утешаясь лишь тем, что ни мать, ни отец не дожили до этих горестных событий. Двадцатый век с его революциями, кровавыми войнами и репрессиями, тяжёлым колесом прокатился по судьбам многих семей России, неся гибель в самом расцвете лет лучшим представителям народа.
Главная 
