”Театрльный” круиз
Это было летом 1959 года. Я перешла тогда в 10-й класс, и мама взяла меня с собой в экскурсионную поездку от Перми до Ростова-на-Дону на теплоходе ”Композитор Скрябин”. В те годы туристические путёвки в нашем городе не продавались, и мама присоединилась к группе, которую организовала одна предприимчивая учительница, которая уже не раз проводила подобные поездки в свой летний отпуск.
Жили мы небогато, а поехать очень хотелось, поэтому мама заказала самые дешёвые места в восьмиместной каюте третьего класса. К удобствам мы, как и многие в те годы, были не приучены, поэтому столь густо населённая каюта нас не пугала, тем более, что нашими соседями оказались люди искусства: директор местного драматического театра Гашев с женой и двумя детьми и главный режиссёр этого театра Гронский супругой - актрисой.
Директор был плотным невысоким человеком лет сорока с кудрявой, словно каракуль, чёрной шевелюрой. Его жена, крупная миловидная шатенка, была доброжелательна и приятна в общении. Их сыну, походившему на отца, было лет 12, а красивой черноглазой дочери года на три меньше. По виду и поведению это была типичная интеллигентная семья.
Гронский обладал благородным обликом творческого человека. На вид ему было за пятьдесят, но он был строен, как юноша Его жена миниатюрная немолодая блондинка отличалась сильным характером, который угадывался в ней с первого взгляда. Она постоянно стремилась быть в центре внимания, и нас с мамой это несколько утомляло. Впрочем, она была умной и не злой. Я вспомнила, что видела раньше мадам Гронскую на сцене в роли хулиганистого мальчишки. Не смотря на далеко не детский возраст, роль ей вполне удалась.
В то время я была длинным нескладным подростком пятнадцати лет. Современные барышни в этом возрасте выглядят уже вполне взрослыми девушками, но я, не смотря на внушительный рост, была ещё совсем зелёной. За неимением другой компании, я первое время играла с братом и сестрой Гашевыми, подлаживаясь к их детским интересам. Когда мне это наскучило, пошла на танцы, которые каждый вечер устраивались на верхней палубе, но и оттуда скоро сбежала, испугавшись несносных ухаживаний свободных от вахты матросов.
Во всех крупных портовых городах проводились экскурсии. Мы посетили Ульяновск с его уютной усадьбой семьи вождя пролетариата, красивые города Куйбышев и Саратов, но особенно впечатлил нас восстановленный из руин Сталинград, его величественная набережная и богато отделанный планетарий. Мемориальный комплекс на Мамаевом кургане тогда ещё не построили, но некоторые туристы ездили туда на такси. Нам же с мамой это было не по карману. Время между экскурсиями я коротала на палубе загорая, читая книги и любуясь проплывающими мимо роскошными волжскими пейзажами. Особенно запомнился безграничный простор на месте слияния Волги и Камы и таинственные Жигули в багровых лучах заката.
Лежанка Гашева была напротив моей, и я, волей-неволей глядя на него, вдруг разглядела в его импозантном облике нечто загадочное и привлекательное. Я старалась скрыть этот мой неожиданный интерес, но он, вероятно, что-то такое заметил, поскольку у него заблестели глаза. Впрочем, этим всё и ограничилось.
Как и многие девчонки, я мечтала о лаврах актрисы, и некоторые задатки к этому у меня были. В школе был драматический кружок, который я активно посещала. Отрывки пьес с моим участием имели шумный успех на школьных вечерах, и моя игра была всеми одобрена. Кроме того, я неплохо пела, и в составе вокальной группы удачно исполняла партии второго голоса. Однажды мне даже поручили солировать в хоре.
Зная мои мечты о сцене, мама воспользовалась случаем и решила посоветоваться с нашими соседями по каюте, безусловно, самыми крупными знатоками театра в нашем окружении. Волнуясь, я прочитала перед ними какие-то пафосные стихи. Оба метра внимательно выслушали меня, старательно скрывая зевоту. Их приговор был единодушен и неутешителен: ”Девочка, безусловно, способная, но с таким высоким ростом в театре ей придётся играть в лучшем случае старух. Посмотрите на наших героев-любовников! Они все как один низкорослы. Ей придётся пробивать дорогу среди многочисленных честолюбивых претендентов на роли. Готова ли она к этому? Пусть лучше выберет другую профессию”.
Гашев с Гронским всё свободное от экскурсий время сидели на палубе, обложившись кипами журналов с текстами пьес. Они их бурно обсуждали и спорили о том, что бы выбрать из этого множества для постановки в предстоящем театральном сезоне. Вечерами же они всё чаще и дольше стали пропадать в судовом буфете, откуда оба возвращались заметно покачиваясь. Зайдя в каюту, оба глядели на обеспокоенных жён мутными глазами, стараясь придать своим физиономиям благообразное выражение. "Борис! Ты же интеллигентный человек, а пьёшь водку. Пей коньяк!”, - всякий раз выговаривала Гронскому его энергичная супруга. Мы с мамой едва сдержались, чтобы не рассмеяться, и в дальнейшем не раз вспоминали с улыбкой эту её фразу.
Между тем, теплоход, бороздя широкие волжские просторы, достиг Волго-Донского канала с его многочисленными шлюзами и гигантской фигурой Сталина, которую в те годы ещё не демонтировали. Вокруг исполинской статуи простирались бескрайние степи с бурой от солнца травой. Зрелище было фантастическим. В одном из шлюзов теплоход сильно качнуло, книга выскользнула из моих рук, упала за борт и быстро исчезла в мутных водах канала. Книгу эту я взяла почитать у школьной подружки, и мне до сих пор стыдно оттого, что я не смогла её вернуть.
В Ростове-на-Дону мама встретилась с подругой юности Лорой Кулагиной, элегантной женщиной со следами былой красоты, которая жила в этом городе вместе с мужем – офицером и двумя взрослыми дочками. Ради встречи с Лорой мама и затеяла эту поездку. День был жарким, и мы провели его все вместе на берегу Дона, купаясь и загорая под жгучим южным солнцем. Разговорам и воспоминаниям подруг не было конца. Поздно вечером Лора с семьёй проводила нас на отплывающий теплоход.
В Ростове мы купили два ведра мелких абрикосов, которые там назывались жердёлами. Они продавались по сказочно низкой цене и были необыкновенно вкусными и сладкими, как мёд. Первый раз в жизни мы вволю наелись южных фруктов. На камбузе теплохода нам разрешили сварить варенье, которым мы заполнили все имеющиеся у нас ёмкости, отчего наш багаж изрядно потяжелел.
На обратном пути на рукотворном море, образовавшемся у недавно построенной плотины Куйбышевской гидроэлектростанции, разыгрался нешуточный шторм. Дело было ночью, и, возможно, мы бы проспали эту стихию, но беспокойная супруга Гронского пробудилась и подняла крик, не в силах одна пережить столь неприятные ощущения. Все проснулись, и сразу всем стало плохо, особенно моей маме. Спасения от морской болезни не было нигде, и всё утро бледные страдальцы с перекошенными от тошноты лицами, словно тени, бродили по палубам и салонам теплохода. Лишь днём ветер утих, люди сразу повеселели и приступили к подготовке прощального вечера. Все дружно придумывали шуточные стихи, репетировали номера самодеятельного концерта, рисовали праздничные плакаты и лепили пельмени для последнего ужина.
Обратная дорога показалась гораздо короче, чем путь вперёд, и вскоре уже теплоход причалил к пристани пермского порта. На этом наша экскурсия закончилась. Больше я никогда не встречала ни Гашевых, ни чету Гронских. Кажется, года через два они уехали из нашего города в другой театр.
Июнь 2010 года, Екатеринбург.
|
Главная 
